Коллекции Н.Н. Миклухо-Маклая
Коллекции Н.Н. Миклухо-Маклая, так же как и рисунки Н.Н. Миклухо-Маклая представляют особую историческую ценность. Миклухо-Маклай считал собирание коллекций одной из своих первоочередных задач. При этом важно отметить, что он имел в виду последующее научное их исследование, а не просто, по его выражению, «пополнение музеев».
Предметы коллекционирования
Миклухо-Маклай стремился изучать явления в связи с окружающей средой. В число его коллекций входили в первую очередь лишь те предметы, для изучения которых он считал необходимым кабинетный анализ.
Коллекции папуасских волос
Характерно в этом отношении собирание им коллекций папуасских волос. Для изучения формы волос необходимо систематическое микроскопическое исследование, поэтому без коллекции тут не обойтись.
«Как известно,
– писал Миклухо-Маклай в дневнике 17 ноября 1871 г., –
изучение качества волос представителей разных рас имеет большое значение в антропологии, поэтому я никогда не пренебрегаю случаями пополнять свою коллекцию новыми образцами».
Собрав значительную коллекцию волос, Миклухо-Маклай тут же, на Новой Гвинее, занялся ее изучением.
Значение коллекционирования Миклухо-Маклай видел также в том, чтобы подтвердить бесспорным фактическим материалом свои научные выводы, часто подвергавшиеся в зарубежной науке сомнению.
Коллекции папуасских черепов, первобытных туземных орудий
Именно это обстоятельство послужило поводом для коллекционирования им папуасских черепов, первобытных туземных орудий.
Миклухо-Маклай занимался составлением коллекций также в тех случаях, когда его пребывание среди того или иного народа было кратковременным, недостаточным для полевого изучения культуры.
Это имело место, например, на островах Адмиралтейства, где он пробыл недолго. Не имея возможности изучить местную культуру, Миклухо-Маклай решил собрать этнографическую коллекцию, чтобы позднее заняться ее изучением.
В таких случаях он вынужден был иногда собирать только те предметы, которые чем-либо особенным привлекали его внимание. Так, например, на южном берегу Новой Гвинеи он приобрел 11 февраля 1880 г. инструменты для татуировки, на другой день – коро (оружие для охоты за головами) и т. д.
Трудности при составлении коллекций
При составлении коллекций Миклухо-Маклаю также приходилось преодолевать значительные трудности. Так было, например, с коллекционированием волос. Дело в том, что папуасы, из боязни магии, никому не давали своих ногтей, остатков пищи, волос и т. д.
«Уморительно было смотреть, с каким страхом отскочил Туй при виде ножниц, которые я поднес к его волосам. Он готов был бежать и не подходил ко мне все время, пока я держал ножницы. Отказаться от собирания волос в этой местности я не мог, но как победить нежелание Туя, который между всеми моими новыми знакомыми становился самым ручным? Если уж он не соглашается на это, то что же будут делать другие, более дикие?»
Миклухо-Маклаю и в этом случае удалось найти самый правильный подход:
«Я подумал, не примет ли он в обмен на свои волосы несколько моих, и, отрезав пучок своих волос, предложил ему взять их, конечно, в обмен. Это удалось, я выбрал несколько локонов, отрезал их и отдал ему свои. Пока я завертывал образчик волос в бумагу и подписывал пол, приблизительный возраст и то место на голове, откуда они были срезаны, Туй также тщательно завернул мои волосы в лист, который он сорвал недалеко. Таким образом, т. е. способом обмена на собственные волосы, моя коллекция волос туземцев значительно увеличилась».
«Но в один прекрасный день,
– продолжает Миклухо-Маклай,–
Ульсон заметил мне, что я выстриг себе всю левую сторону головы. Это произошло оттого, что, держа ножницы в правой руке, мне было легко срезать волосы на левой стороне головы. Тогда я стал резать волосы с другой стороны».
Трудности при собирании коллекции деревянных и глиняных изображений
Немало трудностей преодолел Миклухо-Маклай при собирании коллекции деревянных и глиняных изображений на Береге Маклая, так называемых телумов, которой он справедливо придавал большое научное значение. Однажды он приобрел в деревне Бонгу два глиняных телума, череп, а также съестные припасы: рыбу и ветку дозревающих бананов.
«... С обоими телумами в карманах и с черепом в руках я направился домой. От тяжести и скорой ходьбы мне стало очень жарко, но затем, когда высокая вода обдавала ноги, уже раньше совершенно вымокшие, я почувствовал сильный холод, дрожь и головокружение».
Дома Миклухо-Маклай перенес сильнейший приступ лихорадки.
«Мои челюсти под влиянием лихорадки так тряслись, а зубы так стучали, что мне невозможно было сказать несколько слов Ульсону, который до того испугался, думая, что я умираю, что бросился к койке и зарыдал, сокрушаясь о своей участи и случае моей смерти».
Таковы были условия собирания Миклухо-Маклаем его коллекций. К этому нужно добавить, что его хижина в Гарагаси была очень мала.
«Она служит мне и спальней и складочным местом».
Таким образом, чем полнее становились коллекции Миклухо-Маклая, тем меньше места оставалось в хижине для него самого.
Затруднения при перевозке коллекций
К трудностям собирания коллекций добавлялись еще затруднения при их перевозке. Миклухо-Маклай не имел собственной яхты, где он мог бы складывать свои коллекции. Он путешествовал за свой счет, как обыкновенный пассажир, купивший себе билет. Посещение того или иного острова зависело от воли шкипера, на судне которого он находился.
От воли шкипера зависели также длительность пребывания Миклухо-Маклая на этом острове и судьба приобретенных им коллекций. Для того, чтобы выдерживать свой маршрут, Миклухо-Маклаю часто приходилось перебираться с одной шхуны на другую, оставляя собранные им коллекции на прежней шхуне, под честное слово шкипера.
Так, после путешествия на шхуне по островам Меланезии, где Миклухо-Маклай собрал большие этнографические, ботанические и зоологические коллекции, он вынужден был при пересадке на пароход «Элленгован» оставить эти коллекции на шхуне.
«Пароход «Элленгован»,
– писал он,–
очень невелик и не будет в состоянии забрать все мои вещи».
Дальнейшая судьба этих коллекций, – надо предполагать, очень ценных и значительных, – печальна: Миклухо-Маклай просил шкипера шхуны Веббера сдать его вещи в русское консульство в Сиднее, но шхуна в Сидней не пришла.
Миклухо-Маклай начал поиски своих коллекций. В августе, наконец, в Сидней пришло известие с о. Фате, что шхуна «Сади Ф. Келлер» заходила туда на пути своем в С.-Франциско, что шкипер Веббер умер и что некоторые из вещей были переданы на другую шхуну, отправлявшуюся в Сидней.
Какие из вещей вернулись в Сидней и сколько увезено в Америку, не возможно было узнать, не добравшись самому до этого города. Несомненно, однако, что часть его этнографических, зоологических и ботанических коллекций из Меланезии до нас не дошла.
Сообщая в 1882 г. о своих путешествиях Русскому географическому обществу, Миклухо-Маклай заметил:
«Даже в настоящее время все мои вещи и коллекции находятся на хранении в Сиднее, в одном из правительственных складов».
В другом месте Миклухо-Маклай писал, что ящики с его коллекциями есть в Японии, на Яве и т. д. В какой мере удалось ему собрать свои коллекции? Вполне возможно, что эти коллекции прибыли в Россию не полностью.
Если, тем не менее, несмотря на все эти трудности, Миклухо-Маклай собрал и доставил в Россию антропологический, этнографический и ботанический вещевой материал огромной научной ценности, то этим русская наука обязана его патриотизму, его исключительной научной преданности, целеустремленности и настойчивости, его непоколебимому решению достичь поставленной научной цели.
Значение коллекций Миклухо-Маклая
Научное значение антропологических и этнографических коллекций Миклухо-Маклая огромно. Его коллекция, собранная на Береге Маклая, по своей полноте, достоверности и точности описания – лучшая в мире. Она подробно отражает все стороны жизни папуасов этого берега: их хозяйство, орудия, утварь, одежду, украшения, оружие, верования.
Его коллекция с острова Пасхи содержит уникальнейшие предметы: дощечки с письменами, жезл вождя, разные человеческие фигуры особого стиля и т. д. Особенно ценны дощечки с письменами.
Анализируя письмена на этих дощечках, молодой советский исследователь Б. Г. Кудрявцев сделал крупное научное открытие: установил параллельность текстов на них и сумел восстановить поврежденные письмена. Этим сделан важный шаг к расшифровке письменности острова Пасхи.